Сегодня это придет снова. Придет, я знаю. Дядя Джеральд не зря говорил. И хотя все считали его свихнувшимся старым пьяницей, я-то знал, я видел, что он не зря говорит.

В последний раз это приходило три года назад. Тогда оно унесло тетю Эмми. Дядя Джеральд умер раньше. Оно взяло его, когда мне было всего тринадцать. Но он был сильным стариком. Он не поддался Этому — взял револьвер и нажал на курок — сам. В его глазах не было страха, только торжество. Он не дал проклятию Гриерсонов потешиться над собой.

А у тети Эмми было слабое сердце. Врач сказал, что это был обычный приступ.Слышал бы он этот вопль ужаса — во время приступа так не кричат. Я-то знал, что это было на самом деле. И сегодня ночью оно придет снова. Оно всегда приходит безлунными ночами — в полной темноте.

За окном уже смеркается — теперь скоро.

— Ты будешь ужинать, дорогой? — это Элизабет.

— Нет, извини. Я хочу побыть один.

— все еще думаешь об Этом? Думаешь, оно придет?

Я посмотрел на нее. Ей нравится этот старый дом. Несмотря на мрак каменных стен, несмотря на зловещие и таинственные вещи, происходящие здесь. Что я могу ей ответить? Я знал, всегда знал, что оно придет. Оно приходило всегда. Говорят, один из наших дальних предков на охоте случайно убил мальчишку-цыгана и был проклят старухой. Что ж, может быть. Не знаю. Знаю только, что это приходит снова и снова.

И сегодня оно придет.

Элизабет уже ушла. Сижу и смотрю, как исчезает день за окном. Говорят, все необычное появляется в полночь. Не знаю. Обычно, это появляется позже — гораздо позже. Но не сегодня. Не знаю, почему, но нет. Сегодня оно придет раньше. Я чувствую.

Говорят, моего прадеда нашли наутро вот так же — сидящим у камина. В его глазах не было страха, — в них вообще ничего не было. Как будто из него выпили жизнь.

Шорох открываемой двери.

— Ты разве не собираешься спать?

Я вздрогнул, отгоняя воспоминания, и оглянулся. Уже совсем стемнело.

— Я приду позже.

Наливаю бокал хереса. В задумчивости потягиваю прохладный напиток. В свете камина угадывается портрет Чарльза Гриерсона — моего знаменитого предка. Это в его честь меня назвали Чарльзом. Кажется, будто едва видимое лицо на портрете начинает шевелиться. Нет, оно и правда шевелится! Меняется, становится все более четко различимым и зловещим. Лицо на портрете глядит прямо на меня. Но это уже не мой предок, с портрета на меня смотрит чужое и страшное лицо. Я чувствую, как взгляд этот притягивает меня. Встаю, в оцепенении делаю навстречу шаг, другой... «Бам-м!..»

Я вскидываю голову и задеваю рукой бокал с хересом. Он со звоном разбивается. «Бам-м!..» — Часы на каминной полке бьют половину одиннадцатого. Кажется, я задремал. Беру подсвечник, иду в спальню. Жена уже спит. Я раздеваюсь и ложусь в постель.

— Это ты, Чарльз?

Меня обдает холодом. Я вскакиваю. Хватаю подсвечник. Рядом со мной — не Элизабет. Это — тетя Эмми.

Она хватает меня за руку. Ее ладонь холодна.

— Оно здесь, Чарльз. — шепчет она. ОНО ЗДЕСЬ!

— Но где Элизабет?

— Там! — Вытягивает руку покойница.

Я оглядываюсь. На стене спальни — зеркало во весь рост. В нем — виселица. На ней покачивается тело. О боже! Это моя жена. Я отворачиваюсь и вижу Элизабет на кровати. У нее синее от удушья лицо. Я выбегаю из комнаты.

— Вам что-нибудь нужно, сэр?

Это Роберт, наш дворецкий. Я оборачиваюсь. И отшатываюсь назад. При свете свечей я вижу то самое ужасное лицо, что привиделось мне на портрете. Я сбегаю по лестнице. В холле в кресле сидит человек. Я с замиранием сердца подхожу ближе.

— Дядя Джеральд!

— Помнишь меня, Чарльз?

— Оно опять здесь, дядя.

?Оно приходит всегда.

— Что мне делать, дядя Джеральд?

Старый Джеральд Гриерсон полуобернулся и посмотрел на меня. Я вижу запекшуюся на его виске рану.

— Уйти с достоинством. — Дядя достал револьвер. Положил передо мной.

— Ты проводишь меня? — Спросил я, беря оружие со стола.

— Конечно, мальчик мой.

И я нажал курок.

Все персонажи являются выдуманными, а описанные события являются творческим бредом автора. Любые совпадения с реально происшедшими событиями и реальными личностями являются случайными.