Корчащий рожи мужик напротив, был до боли знаком. И похоже все его родственники находились в долгосрочном отъезде. Наверное, по причине расщеплённого разума у рассматриваемого. Мужик, разговаривал сам с собой, смеялся, ругался, плакал, уговаривал, угрожал. О чём шёл разговор я не слышал, как будто бы меня и их разделяло стекло. Зато было прекрасно видно: по мере того как слово переходило от одного разума к другому, менялась и внешность у разговаривающего. Вот черноволосый мужчина со злым и бездонным взглядом, одетый в тёмную рясу с глубоким капюшоном, недобро усмехаясь, высказывает (судя по жестам) какие-то упрёки. А ему, как бы оправдываясь, но не сдаваясь, парирует блондин в светлом, с добрейшими, но такими же бездонными глазами.

— Мужик, где я тебя видел? — Прервал я, похоже, вечный спор.

— А?! Это ты! — Мужик ответил дуэтом — Не передумал ко мне на службу?

Обгрызенная табличка с надписью гласила:

«Не будить не кантовать при пожаре выносить в первую очередь

P S

Если какая сволочь разбудит из лица жопу сделаю проверну на фарш приготовлю котлеты и заставлю съесть»

Под табличкой лежало тело, отдалённо напоминавшее Бигбоса. Тело издавало ужасающе громкий храп с надвывом и подрыком. Годзила наверное забился в дальний угол, и поскуливая зажимал свои ушки лапками.

— Этот стон у нас песней зовётся… — Продекламировал я. — Что ж случилось-то?

Вокруг валялись останки разнообразной живности, ну теперь конечно уже не живности. И останки были обглоданы самым тщательнейшим образом. В атмосфере стояла устойчивая вонь первокласснейшего перегара. Недалеко сидящий куст крыжовника, неосмотрительно попавший в зону поражения от выдоха Бигбоса, чёто пригорюнился, листья почернели и скукожились, ягоды стали похожими на изюм, и колючки вроде осыпались.

— Газик. — Позвал я животиночку и посвистел.

Храп слегка притих.

— Газик! Годзила! Неужели и тебя сожрал, рожа ненасытная…

Из конуры выползла зелёная, заплаканная крокодилья морда.

— Живо-ой!

Годзила кинулся ко мне, обхватил всеми лапками левую ногу и заскулил, слёзы текли ручьём. Минут через пять, когда Газик чуть успокоился и скушал принесённое мной лакомство, я спросил — Что случилось-то?

Годзилла тяжело вздохнул и хлопнул лапой себя по шее.

— Это я вижу, тут не трудно догадаться. А с кем, по какому поводу?

Газик предупредительно поднял правую лапу и скрылся в конуре. Выбежал обратно держа в пасти клочок бумаги, подал мне. Это была фотография Бигбоса на фоне его офиса.

— Корпоративная пьянка?

Крокодил утвердительно закивал головой.

— А чёже он так нажрался-то?

Газик в подпрыжку подскакал к небольшому телескопу, который Бигбос приволок специально для Годзиллы, тот любил смотреть на звёзды. Прильнув к окуляру, что-то выцелил, посмотрел на меня и лапой указал мне в даль, где виднелись скалы.

Я посмотрел в телескоп, посередине огромной скалы здоровенными буквами было начерчено:

«УРА! Я В ОТПУСКЕ!»

— Н-да… Умеют же люди отдыхать и праздновать. Ну ладно, пойду к себе. Ты как, со мной пойдёшь?

Газик сел и отрицательно замотал головой.

— А чё делать будешь? У меня хоть поспишь спокойно, а-то здесь как-то не очень.

Годзила подскочил и стал прохаживаться патрульным шагом взад вперёд, оскалив пасть и осматриваясь прищуренными глазами.

— Охранять будешь?

В ответ последовало энергичное утвердительное махание крокодильей мордой, с подобием улыбки на оной.

— Думаешь украдут? Да кому он нужен-то?

Крокодил аж замер от такой неслыханной, по его мнению, дерзости. Подбежал ко мне, встал на задние лапы, переднюю левую положил мне на плечо, правой постучал себя по черепу, покачал этим же черепом, стукнул себя в грудь, ткнул в меня, и развёл лапы в стороны. Из чего я понял: «Ты, Рюрикович, хоть человек большой и умный, а дурак. Ну как это кому нужен, мне, тебе, всем».

«Зело хорошо! — Сказал Он, увидев дело рук своих».

И как положено, я проснулся оттого, что солнце светило мне в лицо. Сладко потянулся, зевнул чуть не вывернув шею и открыл глаза. Напротив меня на стуле сидел собственной персоной Мастер Бигбос Предаторович, его тряс мелкий «кондратий».

— Чува-а-ак. Как мне хреново. — Пожалился он.

— Зааа…то вчера было хорошо. — Продолжая подзёвывать ответил я.

— Да-а…, вчера было клёво, упились в пополам. Да, кстати, я в отпуске.

— Угу, я в курсе.

— Откуда? Я тебе вроде не говорил.

— Изучи скалу второго отвала. — Посоветовал я, протягивая бинокль.

Во время просмотра Мастер постанывал, рычал и охал. Отложив бинокль, он припал к ведру с водой, очевидно принесённому с собой.

— Это что, я написал? — Пробулькал Бигбос.

— Ну наверно, я не знаю. Мне Годзилла показал.

— Н да, а как же я туда залез?

— Ну, сие мне точно неведомо. Дурное дело не хитрое. Чай будешь?

— Ну да, ну да… А, чё?.. Лучше кофе, покрепче, без сахара.

Поставив чайник на вечный огонь, (кстати очень удобная штука, огонь есть всегда, просто надо скорешиться с более-менее-толковым волхвом и попросить колдонуть огонёк не очень большой, так, чайник вскипятить, картофанчика пожарить, и обогрев само собой), итак, поставив чайник на огонь, я включил радиостанцию. Большинство известных мне частот усердно выдавали шипение. Лишь на двух станциях, в эфир пустили, почему-то одинаковые программы: «Видео Чифирского «Лягушачье болото».

— Хрень какая-то. — Констатировал я.

— Да действительно… Ккааайф!!! — С блаженством выдавил Мастер, отхлебнув кофе. — Я пока до тебя добирался, Газик всё норовил под ноги шмыгнуть и всучить мне радио. Так вот пока он циркачничал, по радио такую хрень несли. Вроде как там...— Он указал на запад. — …собрали экстренное Вече, и ещё болтали о чрезвычайном положении. Но кто, кого, куда и зачем положил, я не уловил.

Вошёл Циник, молча проследовал к стулу, сел и выставил на наше обозрение отсутствие эмоций на мимических мышцах.

— Слыхали, князька скинули. — Сказал он.

По его лицу нельзя было понять, правду он говорит или нет. Я решил проверить.

— Шутишь что ли?

— Ага.

— Ааа.

Тут, в комнату, внезапно, как маленький зелёный смерч, очень громко щёлкая пастью, ворвался Годзила. В лапах он нёс свой любимый приёмник, который Мастер сконструировал к годовщине Газика. Из динамиков отчётливо был слышен шум ветролётных винтов, сквозь которые пытался прокричаться Ар`джей:

— «Я в небе Семьхолмов, над Чёрным Замком «Собрания Земских Бояр». Напомню нашим радиозрителям что, «Собрание» совершило попытку возбухнуть и кинуть предъяву Самопровозглашённому Князю Всея Рулёзной Федерации. Но им не подфартило, они вовремя неотмаксали башлей местным колдырям, и кореша на своей сходке добазарились не поддерживать жмотов, а включить им счётчик и забить им стрелку. А так же послали малявы в другие «хаты», чтобы и другие «авторитеты» прочухали всю ответственность данной байды и не велись на всякую туфту».

Я и Бигбос недоумённо уставились друг на друга. Потом перевели свои взгляды на Циника.

Тем временем голос Ар`джея продолжал вещать из приемника, который в трясущихся лапах держал Годзилла, ставший светло-салатовым.

— «Сложная обстановка сложилась на подступах к Чёрному замку. Его защитники похоже не жалеют боеприпасов, пилоту нашего ветролета чудом удаётся избегать попаданий здоровенных булыганов, которые фитилят катапульты из осаждённого объекта. Но наш Ас, отбывал воинскую повинность в рядах Четыреста сорок четвёртого Гренадёрского Космопилотного полка имени Великой Эвтаназии».

Я встрепенулся.

— «Пулемётчики ведут не прекращаемый огонь со всех четырёх башен». — Продолжал Ар`джей. — «Периодически какая ни будь из башен, перестреливается с тремя остальными, возможно из-за некоторых разногласий в трактовке требований осаждённых...Видимо руководство нападающих воспользовалось таким разногласием, и я вижу как группа спецподразделения орков направилась к воротам… И тут же схватила примерно тонн пять кипящего масла вылитого на них защитниками с верху, а ведь это была элита, Опричники отделения О, взвода Т, роты П, батальона У, полка С, дивизии К, Семьхолмовского воеводского округа, Министерства нападения и возможной обороны».

Мастер протянул мне скрученную цибарку, дал огня, прикурил сам.

Хрустело! Если не принимать расчёт циничное выражение лица Циника, то наши физиономии показывали, что за ними велись напряжённейшие мыслительные процессы. А эта сволочь из приёмника всё никак не унималась.

— «Видно как на противоположном берегу реки Семьхолмов, сгруппировались танки, численностью до роты. Их стволы направлены на Чёрный Замок. Из проверенных источников стало известно, что по тревоге в воздух подняты несколько эскадрилий Космо штормовиков «Фиг-29 Вам». Я предполагаю скоро здесь наступит Ад».

Скоро его бредовый репортаж нам начал надоедать, и мы уже как-то сообща хотели предложить Газику свалить, но в приёмнике что-то бабахнуло и рокот ветролётных винтов стал походить на предсмертный вой мутанта, которого мы случайно задавили года четыре назад, во время ежегодных ночных гонок на выживание, при пересечении болотистых лесопосадок на тяжёлой, желательно гусеничной технике. Когда-тогда оно там завыло. Мы как-то по началу слегка растерялись. Но вовремя сообразили, что сразу съезжать не стоит, а надо подождать пока тварюга издохнет. А-то кто её знает, с какой скоростью он передвигается, когда на ней сверху нету карьерного бульдозера. Ну сидим мы час, другой, поняли гонку нам уже не выиграть, жрать охота, да ещё это воет, не утихает. Развели костерок. Мастер вокруг твари ходил-ходил, примеривался, да как отхватит кусок посимпатичней, и в сторону шасть. Слушает. Тональность воя не изменилась. Ага! Нахрячились по самы ноздри. Воет. «Да что ж такое!? Над животинкой издеваться!» - Сказал я, и раскатал беднягу траками до полной тишины. Продолжили гонку, хоть и не первые, а трассу пройтить обязаны. Приехали на финиш, а там переполох, поисковую команду снаряжают, нас чтобы искать, а-то там в лесу, что-то страшно выло. Ну мы им по порядку, мол так и так, вот как отмаз мяса вам мутантчъего привезли, сами ели, вкуууснооо. Что тут началось! Участники, члены жюри, зрители, блевали все.

Так вот, рокот ветролётных винтов стал походить на предсмертный вой. Ар`джей тоже завыл:

— «О Боже нас обстреляли!!! В нас попали!!! Кто посмел обстрелять!.. Вот это ни хрена ни себе ни вам, клянусь продуктами божеской жизнедеятельности, я такого ни когда не видел, да и вы дорогие радиозрители — тоже. В сумрачном небе над городом Семьхолмов, на лошадях прямо в воздухе, скачут четверо, это они по нам шмаляют. Сделайте меня евнухом, но это Всадники Ассенизации, Воинственный, Голодный, Больной, и Ещё Какой-то. Я рву когти. До связиии»!

Приёмник заткнулся.

— Ну что господа, какие будут мнения по данному вопросу? — Спросил я у остальных.

— Нуу… Такие вещи с кондачка не решаются. — Очнулся Бигбос. — Надо… Раз такое дело… Обмозговать, всё взвесить. Подумать надо. Цинкыч как считаешь?

Циник оторвался от раскладывания пасьянса: - Угу.

— Ну раз надо подумать… - Подытожил я. — Тады пошли в кабак.

Неожиданно, таверна «У дороги» представляла собой жалкое зрелище. Не в смысле, а потому что, как-то одиноко кругом было, никого и ничего. Зашли внутрь, тоже пусто, нас начали подтёрзывать смутные сомнения.

— Вот кого не ожидал увидеть?! — Раздался невесёлый голос Немца со стороны бара.

— Гутен таг, герр Унтерменш. — Поприветствовал я хозяина. — Что случилось, никого нет, вы закрываетесь?

— Здравствуйте Господа, опасаюсь что день не такой уж и добрый. Нет уважаемые, напротив, мы только открылись, но в связи со сложившейся ситуацией не думаю…

— Ой, да брось ты Немец. — Перебил его Мастер. — Какая ситуация, наплевать и растереть. Я таких ситуаций пережил, и ничё, вот он я.

— Не скажите Бигбос Предаторович, ситуация ситуации рознь.

— Чувак, ну чё ты паришься. Вот помню была ситуация, то да… Вот я помню, мы с братвой, семеро нас было, присутствующие здесь многоуважаемые Циник Цинкович и Коралл Рюрикович, а также, Дозатор Мыслящий, Хахель Санчес, Демон Мирекл, Варенный, и ваш покорный слуга. Знаешь, на севере есть второй отвал радионуклидной отработки, так вот, мы с братвой, участвовали там в спасательной операции. Спасали цистерну с дизельным топливом, от её законных хозяев. В ход шли все методы, даже самые грязные, и уже когда не помогали даже огнестрельные доводы, я решил: «Так не доставайся же ты ни кому», и пустил в ход, огневзрывоопасное средство. Мы все семеро, сидели как раз на этой цистерне, у каждого в руке было по факелу, и я решил: «Так не доставайся же…», стоп, я уже кажется это говорил. Ну да, сидим мы с факелами: - «Какого дьявола?..», - подумал я: - «Ну чё, чуваки, полетаем», - народ меня как-то не сразу понял. И только когда я, горящий факел, уронил в открытый люк цистерны, с соляркой, то тут, все засуетились, забегали, и с криками «Атааас!!!», стали сигать вниз.

Не, ну всё обошлось конечно, я имею в виду не поломался никто, а-то что, соляра не загорится, я конечно же знал, да и любой, кто хоть немного знаком с начальным курсом химии, физики, или со мной, тоже знает. А ты говоришь, ситуация.

— Ну, у вас своё мнение, а у нас своё. — Ответил неверующий Немец.

— И какое же твоё мнение? — Спросил Циник.

— Власть меняется. А когда власть, меняется насильственным образом, то как правило, наступает время перемен. И как правило, перемены эти не в лучшую сторону, по крайней мере, некоторое начальное неопределённое время. Поэтому надо быть на стороже.

— И кого же ты сторожишь? — Спросил я.

— Нестандартные ситуации, во избежании коих, ввёл некоторые свежие правила для посетителей моего заведения. Одно из которых, запрет на оружие. Все посетители, без исключения, сдают оружие на входе и получают на выходе.

— Ой да боже мой! Какое оружие? Когда у нас было оружие? — Попытался негодовать я.

— Например ваш нож, Коралл Рюрикович.

Из подсобки, повинуясь какому-то невидимому нам сигналу, вышел здоровенный горный тролль, которого раньше мы у немца не видели.

— Хочу вам представить моего дальнего родственника. Гакушка, поздоровайся с господами.

Тролль буркнул что-то нечленораздельное, но нам показалось, что мы услышали грохот обвала в горах.

— Итак, сдайте оружие.

— Ну умеешь же ты убеждать. — Сказал я вытащив нож из ножен, и приложив чуть драконьей силы вогнал его в дубовую стойку по самую рукоять.

Бигбос нелегко вздохнув выложил свою любимую отвёртку: - Не испортите пожалуйста. — Попросил Мастер — Это моя счастливая отвёртка, я без неё как без рук.

Циник неторопливо похлопывал себя по карманам.

— О! — Издал он возглас и положил на барную стойку канцелярскую скрепку.

Тролль по имени Гак, двумя своими пальцами вытащил мой нож, смахнул себе на ладонь отвёртку и скрепку, и удалился.

— Я думаю с формальностями покончено. — Вроде как утверждая произнёс Бигбос — Так что давай Немец по полной программе.

— У меня в заведении есть ещё одно правило, только наличные, и только киммерийские талеры.

— Послушайте герр Изя Унтерменш, какой вы всё-таки меркантильный человечек. Даже не верится что у вас в родне горные тролли. — Высказался я и выставил на стол стопку талеров.

Недовольная морда Немца, тут же превратилась в сияющее лицо хорошего добропорядочного человека.

— Не извольте беспокоиться, айн момент всё будет, с нашим превеликим удовольствием. — Заюлил хозяин таверны.

— Удовольствие не обязательно, а вот пиво да. — Крикнул вдогонку я.

— Я не пью. — Сказал как отрезал Бигбос.

— Тебе насильно никто заливать не будет. — Ответил Циник.

— С отпуском нас!

Вопрос, почему я спал на улице, разрешился. Теперь вопрос, в какой точке улицы, я сейчас нахожусь? Для этого надо хотя бы открыть глаза. Может не стоит, пока, по крайней мере. Надо открывать, даже для того, чтобы только взглянуть на смеющегося туберкулёзника.

Смех прервался рычанием Годзилы. Газик рядом, уже легче.

— С добрым утром, Коралл Рюрикович. — Сказал Немец.

Источник голоса находился сверху. Я перевернулся на живот, так как лежал на спине, навзничь раскинув руки и ноги, как после предрассветного расстрела.

Подтянул под себя ноги, подобрал руки поближе к телу, и занял позицию, опёршись на четыре кости. Голову, занимавшую положение темечком строго к земле, я попытался приподнять примерно до горизонта.

— Ты кто? — Спросил я.

— Коралл Рюрикович, я Изя, Немец, хозяин таверны «У дороги», вы меня знаете. — Ответил Немец.

— Немец? Немца знаю! Немец человек. Сволочь конечно, но без него никуда. Чего тебе надобно, человечек назвавшийся Изей Немцем.

— Вы вчера Коралл Рюрикович, свою вещь оставили у меня в заведении, я вам эту вещь принёс, и вещи ваших друзей.

— Благодарю дружище, Тебя не затруднит, сбегать на чердак в чулан, там где-то меч валяется, справа или слева. Я тебя за твою доброту в рыцари посвящать буду, ну как в сознание и в состояние приду. Но предупреждаю, идти мне походу долго.

И тут я открыл глаза.

В двух метрах от меня, в пыли валялся Годзила. Крокодил издавал те самые звуки смеющегося туберкулёзника. Левой лапой прикрыл свои глаза, а правой, колотил по земле. Похоже у него была истерика на фоне приступа смеха. Надо будет потом у него спросить, что такого смешного он увидел или услышал.

Слева, склонился Немец, Изя Унтерменш.

Немца я поблагодарил и проводил до калитки. Оказалось, на моё счастье, я находился на территории своих владений, которые граничили с владениями Мастера Бигбоса Предаторовича. Но граница наших владений, по правде сказать очень небольших, имела чисто символический характер. Поэтому, в минуту опасности, для меня, Годзила оказался рядом.

Кушать совсем не хотелось, а вот пить хотелось ужасно. По обрывочным фрагментам памяти, вчера пили Царскую водку. Конечно, после такой бодяги, организм обезвоживается катастрофическим образом. Смотреться в зеркало не буду, чтобы ненароком не увидеть там мумию.

Всё-таки приятно когда ты в добром знакомстве с  волхвом. Знакомство с волхвом, это не только вечный огонь на кухне, но и чистейший родник в саду. На источник с более градуированным напитком, одного знакомства мало.

Я был в полном блаженстве, живительная влага мощным водопадом низвергалась в моё иссушенное тело, которое как губка впитывало и не могло никак напитаться досыта. И тут меня самым грубейшим образом, сзади схватили за ворот и приподняли.

— Живой? — Спросил Бигбос.

— Поставь на место. — Ответил я.

— Одно из первейших правил гида, где взял туриста, там его и положи. — Сказал Бигбос и отпустил меня.

Я отпустился обратно в родник по пояс, ногами на берегу.

Разогретая курица приятным грузом лежала в желудке, который некоторое время назад взбунтовался. Ковыряясь в зубах, я читал этикетку на упаковке к уже съеденному продукту: «Продукция нашей птицеводческой фермы, гарантированно имеет вирус штамма ЭН2 ЭЙЧ5». Интересно, врут или нет.

Мастер сидел около электророзетки с тестером.

— Они совсем что ли обалдели, недавно только на Т.П. новый трансформатор ставили. А напряжение всего сто восемьдесят. — Говорил он, конкретно ни к кому не обращаясь. — А деньги за электричество, попробуй не заплати. Ничё, придут наши к власти, отольются им наши слёзоньки, попьём мы и у них кровушки.

Бигбос подобрал наплывшую слюну и усмирил свои клыки.

— Слышь Мастер, вот я, в электрике ни сном, ни духом. — Завёл разговор я. — Ну там розетку, выключатель поставить, на худой конец если долго соображать, распаечную коробку, смогу. Но убей бог, не могу понять, как по проводам к лампочке, керосин поступает. Объясни?

— Всё очень просто. - Начал Бигбос — Настолько просто, ты даже будешь разочарован. Что такое электричество? Электричество, это совокупность явлений, в которых обнаруживается существование, движение и взаимодействие заряженных частиц. Так вот, частицы эти, электроны называются, народец такой, ну жуть мелкий, ни в какой самый-самый мелкоскоп не углядишь. Вот эти электроны по проводам шныряют, а их там в штуках, агромадное количество, пересчитать бесполезно, и в вёдрах керосин таскают. Всё очень просто.

— Н-да, недаром сказал один выдающийся мудрец: «Всё гениальное в простынь».

Из-за острова на стрежень… вышла моя эскадра в поисках противника, на чистую воду. Флагман, линкор «Железный дровосек», гордость и краса моего флота. У него в подчинении крейсер «Кочерга», эсминец «Секира», ракетный корабль «Громовержец», торпедный катер «Рыба меч» и подводная лодка «Нырок-2».

Противник нашёлся. Внезапнейшая атака с фланга разбила его в пух и прах. Ракетоносец и торпедник врага превратились в факелы, эсминец сел на мель и я, не торопясь, как в тире, расстреливал противника.

Вокруг его горящих и-тонущих кораблей пачками плавали живые и мёртвые экипажи. Он отбивался как мог, по моим кораблям работали все калибры артиллерии, ракеты, торпеды, мины, и… о боги, торпеда пущенная с подводной лодки вспорола правый борт моего эсминца. Мой крейсер с помощью противолодочных ракет уничтожил подлоку, которая огромным масляным пузырём вздулась на водной глади, вынося на поверхность останки такелажа и команды.

Я уже было совсем начал радоваться приближающейся победе, но тут случилось невероятное, крейсеру противника чудом удалось прорваться к моим кораблям и попасть в мертвую зону, и что самое страшное он не сбавлял скорости, шёл точно в левый борт моего флагмана. Я видел как команда в панике покидала линкор, что хуже всего, адмирал был впереди. Сволочь, дезертир, предатель, расстрелять его мало.

Вражеский крейсер на полном ходу протаранил «Железного дровосека», располовинив его на почти равные части.

— Эй! Так не честно! Так нельзя, не по правилам. На таран ходить. — Возмущённо закричал я.

— Это война друг мой, на войне всякое случается. — Спокойно ответил Бигбос.

— Ах война! Ну ладно…

Недобро клацнув затвором, я двумя очередями добил его оставшиеся кораблики.

— На войне, как на войне. — Сказал я.

— Действительно. — Бросая туда же гранату поддакнул Мастер.

— Ээ! Хорош шуметь! — Крикнули нам с противоположного берега пруда рыбачки.

Летний вечер. Что может быть приятней, если бы не комары, было бы ещё приятней. Сбылись мечты усталого человека, на костре в котелке закипала вода, кресло было удобным, огонь как всегда неподражаем.

Беседа льётся ручьем.

— Вот тот крендель, ну скоморох, поёт мол, много всякой ерунды. — Спрашивает Бигбос. — Как его понимать?

— Ну, сложно что-либо сказать определённое в данной ситуации…- Начал я разглагольствовать. — С-точки зрения теософии, невозможно объяснить, что именно хотел сказать исполнитель. Потому как всё это, пережито одним или двумя человеками, услышал или увидел это всё третий, создал стихи четвёртый, пятый положил на музыку, шестой, он же певун, передал нам в своей манере исполнения, а мы седьмые, понимаем всё как можем, насколько у нас воображения хватает. И невозможно навязывать своё понимание-того или иного вопроса, на примере какого либо искусствоведческого производства. Короче, на вкус и цвет-товарища нет. — Закончил разглагольствовать я.

Сверху упал Циник.

— Чем занимаетесь?

— Самым прекрасным времяпрепровождением, ничегонеделанием. — Ответил я.

— Так и просидим весь отпуск, и ничего не увидим.

— А на что нам смотреть, чего мы не видели? — Спросил Бигбос.

-Да ни хрена мы не видели. Дом работа, дом работа, ну иногда в корчму зайдём.

— А в прошлом году на русалок в Белом море охотились. — Сказал я.

— Господи! На русалок! Их что, у нас здесь, этих самых русалок нету?

— Во первых, с местными мы уже со всеми знакомы. А во-вторых, ты сам себе противоречишь. То тебе, чего сидим сиднем, то зачем куда-то ехать, вы определитесь Циник Цинкович.

— Да я не о том. Сейчас-то, чего сидеть, чаи гонять.

— Ну что ж ты раньше-то молчал, было бы предложено. Дурное дело не хитрое. Мы в это время суток, вино какой страны предпочитаем?

— Да не в этом де… Что за вопрос? Какое бы время суток или года не было, мы предпочитаем продукты отечественного производителя, то есть Коралла Рюриковича.

— Ой господа, ну что вы, меня нельзя хвалить.

Я «пулей» метнулся в подвал, и принёс три бутылочки «Своей вишнёвой».

Спустя четыре минуты тридцать семь секунд.

— А давайте к гномам сходим?

— Ты чё, три недели назад у них были. Мы им обещание дали, полгода минимум не появляться.

— А давайте купим дезодоранта. И полевых эльфов побрызгаем, поприкалываемся.

— Да было это уже, тем более они с-того раза еле оклемались, чуть кони не двинули.

— Кстати, о конях! — Вспомнил я.

— НЕТ!!!

— Ладно, ладно. Я просто предложил.

— Ну а чё тогда? Остаётся сидеть и чай пить.

— Да, наливай.

— А почему бы нам, не сходить просто не погулять? — Предложил Бигбос.

— Куда?

— Да куда угодно. Просто пойти, найти тихое местечко, у воды или не обязательно, рыбку половить…

— Я не умею.

— Да никто не обязует тебя поймать, просто закинем удочку…

— Одну на троих?

— Да я не о том, просто посидеть спокойно, костерок, а если ещё и поймаем чего, тут же и приготовим.

— А здесь нам не спокойно сидится?

— Здесь спокойно. Только надоело всё это, одно и тоже каждый день. Надоело до зелёно-коричневых чертей. — Огорчённо произнёс Бигбос.

— Ты моих чёртиков не трогай. Они тихо мирно живут, тут где-то, на глаза редко попадаются. — Заступался за меньших родственничков я.

— Просто так, сходим, погуляем.

— Ну, завтра… если… когда … мы ага…-то и пойдём… куда ни будь. А как у нас общественно-политическая обстановка в Княжестве, не помешает?

— Нам-то чего? Нам политика когда-нибудь мешала или способствовала?

— Ни того, ни другого.

Лёгкий перестук зенитных пулемётов, слегка потревожил мой сон.

Поднявшись на обзорную площадку я закурил и осмотрелся. Небо над станцией Погребенск, раскрашено всеми цветами радуги. Как будто бы там не нарушителей гоняли, а праздновали двадцать третье июля. Вася-Ганс по кличке Трассер, который работает на станции начальником смены зенитчиков, все орудия заряжает исключительно трассирующими снарядами.

В высоте вспыхнула осветительная ракета, и я увидел, по каким целям станционная ПВО вела ожесточённый огонь. В небе, над станцией, метались четыре коня с всадниками. Судя по всему ПВО достигла немалых успехов, похоже было на-то, что все старания всадников были направлены на увёртывания от многочисленных снарядов, и очень не похожи они были на нападающих.

Нудный и-тоскливый подвыв ветра начинал уже надоедать. Он-то затихал, а-то принимался гонять небольшие песчаные вихрики по голой пластушине огромной долины. Ощущение было такое, что очень давно, ещё до начала времёни и вообще чего-либо, здесь ходили толпы народу и не просто ходили, а утрамбовывали грунт и вытоптали всю растительность. И что характерно, с тех пор, всё так и осталось. Здесь не было даже намёка, на хоть какую ни будь захудалую травинку.

Юдоль печали захватила моё внутреннее сознание.

— Чувааак! — Проорали на улице два диких голоса.

— Чё орёте! — В ответ проорал я. — Заходите.

— Придурок периметр отключи!

Я посмотрел на пульт. Действительно, периметр был включен. Ладонью хлопнул по большой красной кнопке.

— Нормально, заходи.

В дом вошли Бигбос и Циник.

— Ты чё? Заперся, периметр врубил. — Удивился Циник. — Я подхожу, смотрю ствол на меня глядит, я в сторонку он за мной, я в другую и он со мной.

— Да чё-то так, накатило. Ночью слыхали, пальба была на станции?

— Да фигня. — Отмахнулся Мастер. — Там на станции, через две ночи на третью стрельбы.

— Ну фигня, так фигня. Жрать будете?

— Какой жрать?! Мы же прогуляться хотели.

— Неее, я так сразу не могу. Я должен принять ванну, выпить чашечку кофе.

— Собирайся давай! Будет тебе ванна с бассейном и ко…, хрен с тобой давай кофейку попьём.

Раннее утро. Все нормальные люди находящиеся в отпуске в такое время занимаются нормальными делами. Только три полудурка, ни свет, ни заря топают куда глаза глядят, гуляют. На часах без тринадцати с половиной минут полчаса обед.

— Куда мы идём?

— Гуляем.

— Понял не дурак, был бы дурак, не понял. Гуляем куда блин?

— Туда блин!

Тихо, размеренно и неспешно протекает жизнь в провинциальном городишке Погребенск. Вот двое зевак. Один длинный и-тощий в добротном кафтане, раззявив хавальник на удивлённо восторженной морде и запрокинув голову на купол колокольни, церкви храмовых девок.

— Ух ты, какая колокольня высокая! Как же туда крест воткнули.

— Как, как, нагнули да воткнули. — Отвечал ему другой, коротенький и обширный в плохоньком зипуне, нервно водящий по сторонам недовольным рылом.

— Эхма! А церковь-то какая большая, как же её-то побелили?

— Как, как, повалили да побелили.

Непроста и многогранна жизнь, тихо, размеренно и неспешно протекающая в городе Погребенск. Вот три древние старушки, чья ранняя и зрелая старость прошла в рядах «Отдельного женского батальона смертниц-девственниц имени Бабы-яги».

— Эй Шалавишна! Слышь Ядрёнишна? — Одна привлекала внимание двух других.

— Ась Таранишна?

— Чавой-то?

— Вчерась ночью, слышали девушки, на станции? — Вопрошала Таранишна.

— А как же, конечно.

— Это наши вчерась бились.

— Мстят за нас молодухи. А то ж!

— Ох попили у нас кровушки станционщики.

— И не говори, а в полон к ним попасть, лучше смерть лютую принять.

—-то-то я смотрю Шалавишна тебя на каждом рейде подбивали.

— Чудом, чудом спасалась. Мне господь за это, вон сколько непорочных детей сподобил.

«Мягкий знак» большой вывеской висел над продуктовой лавкой.

— Ж рать охота. — Озабоченно почёсывая впалое брюхо прошипел я.

— Мамонт тебя забодай, часа не прошло как из дома. — Возмутился Бигбос. — Куда в тебя лезет.

— Не в дракона корм. А от мамонта жаренного, я бы счас не отказался. И цистерну водки.

— Вон зайдём в лавку, затаримся и на Кислотный пруд. — Предложил Циник. — Там и дрова есть.

Колокольчик над дверью, уж как-то противненько звякнул. На его зов, возникла за прилавком, такого же вида как и звон, продавщица. И по хорошему, не добро на нас молча вперилась.

— Здравствуйте. — Сказали мы.

— Угу. — Ответила она.

— Будете добры, сделайте нам два кила купатов, кило серделек тирольских, батон чёрного, кило огурцов, два кила помидоров, вот этих вот длинненьких упаковочку, фиолетовых хвостов пару пакетиков, и три, нет четыре по ноль семь, «На глазах единорога». — Выдал как «Матерь их», Циник.

Продавщица в течение всей речи не шевельнула ни единой жилой.

— Какие скорые, прямо «Экспресс-Караван». Платить чем будете?

— Не понял? — Удивился я. —-то есть как чем? Деньгами.

— Какими?

— Какими, обычными. — Доставая из кармана пригоршню монет, сказал Бигбос.

Продавщица мгновенно расцвела самой своей обворожительной улыбкой, (Это она так думала, что самой обворожительной), и выдала всё по списку не переспрашивая.

— А что за проблема с деньгами? — Спросил Мастер.

— Ой, да знаете? — Всплеснула руками она. — Ходют по городу трое фармазонщиков, ходют — товары набирают, много. А расплачиваются деревянными фигурками, а на продавцов на всех, как морок наводят. Продавцы эти фигурки как деньги берут, а как морок уходит, так спохватываются, да куда там. Да, трое их, здоровый рыжий хоббит, и два гоблина, те говорят уроды полные, вот.

— Да ладно? — Не поверил я. — Брехня. За гоблинов ничего не скажу, видел таких, не приведи хаос приснятся, если просто седым проснёшься, считай счастливчик по жизни. Но хоббит, да ещё здоровый, тем более рыжий. Вы вообще хоббитов видели, маленьких, чернявеньких? Это сказки. Их писатель выдумал, детские книжки писал, и хоббитов, и этих, как их, голыми всё ползали, во, майпрешезов.

— Не, не, не, правда это, люди говорили, люди врать не будут. Ходют, ходют трое.

Есть на свете места, где приятно находиться.

Как оказалось позже, берег Кислотного пруда — не такое место.

Поначалу, всё складывалось как нельзя запримечтательно. Зелёная с фиолетовым отливом трава, специфически пахнущая пена по берегу, даже рыба была, то три головы покажет, то двумя хвостами ударит, да так, что пруд минут двадцать назад в берега входит. Обрадовались мы, и давай снасти распутывать, а для лучшей сноровки приняли по соточке. Вот это-то, и было нашей первой крупной ошибкой, надо было по сто пятьдесят брать. К сожалению, а может и к великому счастью, далее ошибки были не такими крупными, но их было много.

После неоднократных неудачных попыток распутать снасти, мы их закинули в воду как было, и стали ждать поклёвки.

Развели костерок, пристроили купаты и сердельки для разогрева, и уж совсем было приготовились к принятию последующей дозы, как вдруг мне в задницу что-то воткнулось. Изучив самым тщательнейшим образом проблемный район, выяснилось следующее. Это был престарелый полевой эльф, с пожухлыми крылышками и тросточкой, коей он меня и тыкнул.

— Э! Уважаемый! — Воскликнул я. — Не будете ли вы, нескольким образом поаккуратней в будущем, и могу ли я надеяться, что вы не станете более прибегать к столь резким мерам, для привлечения внимания, к своей, ну уж очень скромной персоне.

— Молодой ишо. — Проскрипел эльфийский старичок. — Надеяться он будет.

— При всём моём к вам уважении… Я конечно польщён… Но… Насколько мне известно, продолжительность жизни у полевых эльфов, не составляет хоть какой-нибудь приличный срок. Если судить по внешнему виду,.. То я предполагаю, что ваше появление на этот не такой уж светлый мир, произошло, где-то, примерно,.. ориентировочно,.. ну я думаю в среднем, ну где-то в апреле,.. плюс минус полторы декады.

— Ну примерно правильно предположительно думаешь. Может дальнейшее развитие беседы продолжим за стаканчиком?

— Не понял!? — Удивлённо воскликнул Бигбос. — Ты, мелочь пузатая, ты совершил необоснованный наезд, а теперь ещё и бухла внагляк требуешь.

— Зачееем? Вы кабута сами предложили.

— Э старый, у нас на тебя, извини посуды не приспособлено. — Уточнил Циник.

— Ооо, молодой, у меня на всякий случай с собой имеется. — Доставая из бокового кармашка микронапёрсток.

Мы трое переглянулись.

— Да ты старый алкач, я посмотрю, со своей посудой.

— По хлопушечке?

Циник разлил по кружкам нам и замер над тарой эльфа. Бигбос макнул нож в свою кружку и отмерил капельку в микронапёрсток.

— Ну, за что выпьем? — Спросил эльф.

— Что за вопрос? — Удивился Бигбос. — Вот сразу видно, не профессионал. Конечно за встречу. Поехали.

— Уже в пути.

Выпили, крякнули и пискнули, занюхали, закусили.

Помолчали задумчиво.

Накапали.

— А теперь за что? — Был задан опять глупый вопрос.

— За знакомство.

— А сейчас?

— За здоровье.

— А…?

— За отпуск.

— За рыбалку.

— За мир во всём мире.

— Кстати! — Встрепенул свои мутненькие глазёнки эльф. — О мире. Конец миру вашему скоро, да.

— Нашему, а вашему? — Спросил я.

— Неее, мы перекантуемся, к лесным уйдём, а там с ними в паларе...в другой мир свалим и там переждём.

— Погоди. А с чего ты решил, что миру конец? — Не особо заинтересованно поинтересовался Бигбос.

— Это не я. Это они там решили. — Махнул ручонкой эльф в абсолютно не определённом направлении.

— А информация откуда?

— Да вы что, слепы и глухи? Все только об этом и говорят. А знаки, вы что, не видели знаков? Да хотя бы четырёх всадников, которые принесли войну, голод, болезни и ещё чего-то.

Мы трое поглядели по сторонам. Лично я увидел мирное небо, кучу жратвы на столе, вполне здоровые рожи моих друзей и больше ничего.

— Брехняаа! — Протянули мы в один голос.

— Слышь ты, нащекомая. — Прошамкал Циник с набитым до отказа ртом. — Ты давай, двигай в швой улей, а-то, твой оой бес тебя отооится или у вас как у пщёл, пееед дальней дооогой туутней кидают.

— Чёто, разонравилось мне здесь. — Произнёс я.

— Такая же ерунда. — Ответили мне.

Вечер подкрался не заметно. Стоило задуматься о ночлеге. И только мы подумали о том, что надо задуматься о ночлеге, как шарахнул ливень. Самым серьёзным образом стоило конкретно, не-то что бы задуматься, стоило глобально превращать задумывание в жизнь.

Положение спасло, заброшенное, но довольно крепкое здание, бывшей насосной станции, и-то, что нас ничто не задерживало.

Как только мы оказались под крышей, Бигбос задал риторический, но пришедшийся к стати вопрос:

— А у нас с собой было?

— Всегдааа. — Ответил я, вытаскивая водку и выкладывая закуску.

— А усилить можно?

— Легкооо. — Ответил Циник, убирая половину закуси.

Разлили.

— Ну! — Сказал я. — Чтобы дождя не было.

— И бомбёжек. — Добавил Бигбос.

— Я бы ещё сказал… — Продолжил Циник. — …и камнепада.

— А что, обещали?

— О. — Циник указал пальцем в окно.

С неба падали камни.

— Быстрей, а-то щас начнётся! — Заорал я.

Выпили, крякнули, замерли.

Действительное крепкое здание. А камнепад похоже не собирался прекращаться. Когда грохот начал надоедать, я незаметно для себя, уловил какое-то подобие ритма, в обрушивающихся булыганах на наше камнеубежище. И с удивлением заметил, что Циник отстукивал ногой, а Бигбос напевал мелодию на этот же ритм.

— Бум-бурум-бууум-бум, бум-бурум-бууум-бум, бум-бурум-бууум-бум, бум-бурум-бууум… - Фальшивил он жестоко, но было похоже.

— Скажи-ка Бигбос, что это?

— Это музыка небес.

— А что такое музыка вообще?

— Музыка это звук, звук это акустическая вибрация. Музыка это упорядоченная акустическая вибрация, и их, этих вибраций много, они накладываются друг на друга, и получается красиво, или некрасиво.

— А как получается, что нам нравится слушать музыку?

— В организме, в твоём, моём, его… - Указал на Циника. - …есть набор микроэлементов… нет, не так, весь организм пронизан нервами с их окончаниями. Музыка как акустическая вибрация создаёт микросотрясения, и стимулируют нервные окончания, а вот потом уже по приказу нервной системы, специфические железы выделяют эндорфины, нечто вроде наркотика, своего, родного, органического. И получается эффект эйфории. А если в организм ввести посторонний стимулятор, то ваще вставляет.

— Кстати… - Встрял Циник. - …о посторонних стимуляторах.

Выпили. Камнепад кончился.

— Мужики, закурить не найдётся? — Спросил некто из тёмного угла.

Мы тройственно дёрнулись и переглянулись.

— Найдётся. — Настороженно сказал Бигбос. — Было бы кому.

В дальнем, тёмном углу произошло шевеление. Из кучи мусора, образовавшейся по прихоти природы, поднялось нечто.

Это нечто, имело неопределённую генетическую и расовую принадлежность. Было не понятно, такая на нём шкура страшная или это одёжда лохмотьями свисала. Из-за обилия растительности на области предполагаемой головы невозможно было разглядеть лица или рыла, но зато клыки здоровенные выглядели отличнейшим образом. Верхние или передние конечности длины достигали сверхъестественной, и длиннющие когти на сильных пальцах, непринуждённо волочились по полу. В свою очередь, задние или нижние конечности не в пример были коротки, но не менее, а может, да наверняка, сильнее верхних, или передних. В общем, короче, ножки гнуты, жопки пнуты, крылья в валенки обуты.

Замерли в ожидании неизведанного.

— Дико извиняюсь. — Произнесло нечто.

Да, действительно диковато.

— Да в общем не за что. — Не менее настороженно сказал я, отстёгивая защёлку на ножнах.

— Не беспокойтесь, я существо хоть и не презентабельное, но предполагаю не опасное.

— Предполагаете? — Вопросил Циник. — Следовательно, вы не уверены.

— Не знаю? Прецедентов не было.

— Очень надеемся, что и не будет. — Циник положил себе на колени невесть откуда взявшуюся секиру.

— Ну так как насчёт покурить?

Мастер протянул этому кисет.

Невероятно! Это, своими лапищами, с такой ловкостью расшнуровало кисет, достало оттуда бумажку и табак, и с лихим профессионализмом скрутило цибарку. Подхватило из костра уголёк и раскурилось.

— Мечтааа. — Восторженно прошептало нечто.

Все замолчали.

Молчание затягивалось.

Молчание прервалось.

— Ну так… кхым, - Прокашлял Бигбос. — и давно ты здесь кукуешь?

— Да кто ж считал-то. — Ответило нечто.

— А сам что не считал? — Спросил Циник, в очередной раз, чтобы не ошибиться, пересчитывал бутылки, отфильтровывая пустые.

— Да как-то так.

— Понятно. — Понимающе протянул я.

— Две с половиной! — Восторженно воскликнул Циник. — Или кило восемьсот семьдесят примерно. Накатим.

— Будешь? — спросил я у нечто.

— Благодарствуем.

Ну дальше всё по плану. Выпили, закусили, поговорили. Он нам прогнал про конец света, мол знаки всякие, вот камни с неба падают. Бигбос ему бухтел, что это фигня, пару лет назад по небу коровы летали, вот прикольно было, а камни с верху это нормально, вот когда снизу взлетать начнут, вот тогда надо начинать беспокоиться. Байку рассказал, про то, как в Киммерии, было пришествие какого-то зверя в облике человека, а ещё там мужик был, он раньше в местной дружине работал, но чёто ушли его. Так вот мужик этот, чтобы зверя прогнать, себя зарезал, нет бы зверюку вспотрошить. Ну, вроде обошлось, говорили зверушка увидела дела такие и свихнулась.

А дальше, по причине позднего времени (заря поднималась) решили отбиваться, а с утра на другое место двигать, где поспокойней.

— Итить твою жисть! — Дико орал начальник смены станционных зенитчиков Вася-Ганс. — Ты куда недоуздок, швабру твою в купель стрелял.

Молоденький стрелок, в тихом ужасе взирал из-под каски на Ганса-Васю, который сейчас, своим видом заставил бы задрожать и побледнеть самого грозного представителя из преисподней. Огромный, усатый, с закатанными рукавами, со вздутыми венами на всей теле и выпученными глазами. Стрелку казалось что, вшитый детонатор в торпеде сработает, и весь мир распылится, а не только голова начальника.

— Куда? — Продолжал Вася-Ганс. — По целям? А какого капсуля, цели невредимыми остались? Почему колошундером тебя по голове, вместо целей расстрелян чипок. Если ты, неоперабельный орган трансфера, шмалял по целям, то какого уха, крышу водонапорной башни сорвало. Что противник? Противника отсекать надо было, бычий ты цепень. Наберут по объявлению… мазуты жидкие под солидолом. Раз такие умные, что ж вы тельники не носите и строем не ходите?

Прошедшей ночью на караванную станцию Погребенск, был совершён очередной налёт. Противник всё тот же, воздушные кавалеристы. Потерь среди противника не обнаружилось, что же касается разрушений на станции, то это обычное дело.

Один раз в жизни каждого, случается чудо. У каждого по разному, ну там кому бабла куча привалило, кто-то чудесным образом смерти лютой избежал. По ходу в моей жизни, ничёго такого чудотворного пока не случимшись. Всякие пакости, это навалом.

Вроде недавно здесь ходили, года три-четыре назад. Нормальная дорога была, а сейчас лес непроходимый. Хорошо не джунгли, в джунглях точно бы заблудились, а в лесу нет, не на того напали.

Впереди показалась полянка с грибами.

— Ух ты! — Подумали мы. — Грибов пожрём!

— Ух ты! — Подумали грибы. — Их пожрём!

Грибы росли на бывшей, давно заброшенной дороге. В древности, какой-то умник, решил закатать дорожное полотно не асфальтом, как это делали нормальные люди, а отработкой из радионуклидного отвала, мол типа чтоб трава не росла. Трава реально не росла, такой грунт, грибам понравился. Грибочки урождались на славу, делегации со всего света, и изо всей тьмы приезжали. Одни ребята, очень порадовали, маленькие, улыбаются, напялили на себя балахоны полиэтиленовые и своими музыкальными шкатулками везде и всюду размахивали, музыка только странная, треск и только.

— Не, я вообще грибы не очень. — Начал было я. — Так только, если маринованные, и не очень сопливые, под водочку.

— Да ты чё? — Подхватил Бигбос. — Ты посмотри на эти грибочки, Мутанты какие-то, да их не один маринад не возьмёт.

На том и порешили — порешили и грибы не есть, и грибы порешили.

Из густого подлеска послышалось гулкое шарканье множества ног.

Мы замерли и переглянулись, присели в кустах и притихли.

— Заедолбали эти человекофаки. — Тихо прошипел Мастер, аккуратно раздвигая листву и глядя в сторону раздающихся шагов.

— Ага. — Соглашаясь прошипел я, смотря в том же направлении.

— Кто-кто заеколебал? — Зловеще прошипел Циник, присоединяясь к нам.

По лесной дороге, мерным солдатским шагом, не в ногу, шагала колонна людей в светлых рясах, у многих под балахонами угадывались заплечные мешки, и у всех в руках были чехлы издаля напоминающие рыбацкие.

— Чёто, не очень они на монахов смахивают. — Вышептал свою точку зрения я.

— Кто такие человефаки? — Тихо вопрошал Циник.

— Угу, и не похоже, что такой толпой на рыбалку собрались. - Согласился с моими сомнениями Бигбос.

— Кто такие чефалоки? — Повторил вопрос Циник.

— Идут молча, сосредоточенно. — Комментировал Бигбос. — Может паломники, по святым местам рыболовным, калики перехожие в отшельничестве.

— Ну да, ну да, а обувка у них совсем не паломническая, армейские ботинки, кованные. — Я продемонстрировал такие же на своих ногах. — Вон из-под ряс виднеются.

Колонна скрылась за поворотом, звуки шагов стихли.

— Вы наконец уже ответите? — Не унимался Цинкыч. — Факанные челы это кто?

— Ты помнишь? — Начал объяснение Мастер. — Мы были в заброшенных карьерах на ходовых испытаниях бамбура.

— Помню.

— Вот, и мы долго не могли его запустить, потому что там постоянно народ всякий разный шлялся. Чё там делали все те люди, это было ихнее дело, траву косили, грибы собирали, рыбу ловили, просто гуляли, но нам они мешали, и для нас это был посторонний, нежелательный человеческий фактор. Человеки, своей фактурой нам всю малину поганили. Пока нам не надоело это безобразие, и мы наплевав на все факторы вместе взятые, таки запустили бамбур.

— Даа, клёво было. — Вставил реплику я. — Потом в средствах массовой информации сообщение было, мол ай-яй-яй какая ужасть, метеорит, и опять к нам.

Девять жизней у кошки, у котов чёто поменьше, у нас на троих, три, и не с одной мы пока расставаться не собирались. Поэтому мы дождались пока всё утихнет, и по тихому пересекли лесную дорогу.

Догадки и домыслы, про недавно увиденную толпу, рассеялись сами собой. Лес заметно изменился после камнепада, как-то посвежел что ли. Тихо, ни шума листвы, ни щебетанья птичек всяких, даже топора дровосека не слышно.

— Всё-таки люди, дебилы. — Неожиданно для всех выдал я.

— Это ты к чему? — Удивился Бигбос.

— Да я тут одну фигню слышал, жили старик со старухой, и старик говорит, жрать охота, старуха там чё-то, где-то скребла, мела, ну и в итоге испекла маленький круглый хлеб. Если я правильно понял концепцию данной байки, то хлеб этот по идее должен был ожить. Но, как говориться, родился мертвым, и поэтому старики похоронили этот хлеб в своих желудках, а потом перезахоронили, на заднем дворе.

Циник тем временем, абсолютно не интересовался рассказом, а внимательно разглядывал что-то в траве.

— А фишка в чём? — Спросил Бигбос. — Что общего между твоим заявлением про дебилов и твоей же идиотской историей.

— Ну история не моя, за что купил, за то и продаю. А фишка в банке, ну сам посуди, мало того, они предполагали что хлеб, который изначально был растением, относительно живым, потом мукой, тестом, потом тесто находилось в духовке продолжительное время, практически в крематории, и вот этот вот хлеб должен был ожить… Да они с ума сошедшие.

— Ну в общем… — Поддакнул Бигбос.

Циник что-то собирал в траве и жрал.

— Но это ещё не всё. — Продолжил я. — Предположим, только предположим, что хлеб, по каким-то причинам мог ожить, там шаманство, магия какая-нибудь, но не ожил. Что сделали старики?

— Сожрали, старик же жрать хотел.

— Вот! Они мертвячину сожрали!

— Да, действительно дебилы. — Сделал заключение Мастер.

— Циник, ты чё там жрёшь? — Спросил я, и тут же с умилением воскликнул. — Ой! Зюмляничка!

— Погоди! — Остановился Бигбос. — Но мы-то, тоже хлеб каждый день едим, так что же теперь?

— Ага, едим. — Прочавкал я, горстями закидывая ягоды в рот. — Но мы же не предполагаем, что он живой или мёртвый.

Семь раз проверь, а потом короткими перебежками, маскируясь под рельеф местности, не лезь в чужой монастырь со своим уставом, особенно через колючую проволоку.

Вот и мы, практикуя данное правило, приостановились перед очередной лесной дорогой. И таки оказались правы, там тоже шла колонна людей в рясах, с предположительно рыболовецкими снастями и в армейской обуви, с-той лишь разницей, у этих рясы были тёмные.

Мы молча переглянулись, синхронно пожали плечами и стали ждать.

Когда ждать всухую надоело, решили присугубить, но вдруг оказалось, что винище кончилось. Следовало произвести немедленным образом срочные изыскания.

— А стоит ли? — Высказал сомнения Бигбос. — И так жрём кажный день.

— Стоит! — Ни мгновения не сомневаясь ответил я. — Алкоголь, в умеренных дозах, благоприятно влияет на организм, в любых количествах. Даже если мы не будем употреблять алкоголь, то, на вопрос: «А у нас с собой было»? Всегда можно было ответить: «Всегда»!

— Ага! Зарекалась ворона…

За таким вот примерно разговором, мы продвигались по лесу и достигли полянки аккуратно спрятавшейся от посторонних.

— Етиху божескую матерь и всё ихнее семейство! — Выдохнул я и только. — Всё, глюки пошли, надо порежимить

На другой стороне поляны, в тени деревьев, сидели МЫ трое, и бог.

— Да ладно парень расслабься. — Успокоил меня Бигбос. — Это нечто вроде миража. Я когда здесь грибы собираю, частенько их…-то есть нас… с ним… вижу. Я ещё хрен знает сколько лет назад это видел, только не знал, что это мы будем…-то есть были… короче сейчас были, а тогда когда… будем, вот, да. А когда при реальной встрече понял в чём дело, решил промолчать, дабы не показаться свихнувшимся.

— А это как? — Спросил Циник, хлопая такими же глазами как у меня, то есть, ошалевшими блюдцами из-под здоровенного сервиза.

— Ну тут наверное, какое-то пространственно-временное искажение. Мы-то в реале сидели вон где. — Бигбос махнул рукой в сторону первого отвала. — А проявляется здесь, и довольно часто.

— Значит отбой! — Успокоился я. — Значит я не идиот, и это не глюки, и режимить не обязательно.

— Ну нет, на этом я не подпишусь. — Скромно проговорил Бигбос.

Я в недоумении замкнулся в себе. Некоторое время мы двигались в молчании.

Шесть чувств, скажете вы. Брехня, скажу я. Чистое везение, ну скажите пожалуйста, как мы могли почувствовать, что идём нужным нам курсом.

Примерно через пятьдесят четыре секунды молчаливого пути, перед нами открылась другая поляна, и несколько человек на ней. Я по неприхотливости своей, было подумал, что это очередной мираж или ещё фигня какая, ан нет. Люди были реальные.

Нас вежливо поприветствовали, пригласили к огню, предложили горячительных напитков. Мы поинтересовались, что пьём? Оказалось, раствор этилового спирта с водой, один к двум. Очень доходчиво объяснили и на примере показали, как сей коктейль употреблять. Одну часть спирта, выпиваешь и заливаешь двумя частями воды.

Уникальнейшее пойло. Я выпил полкружки… и… очнулся утром. Рядом были мои друзья, и незнакомая местность.

— А где все? — Задал я вопрос.

— Там же где и были. — Ответили мне.

— А мы где?

— В другом месте.

— А почему все там, а мы, в другом?

— А потому, Коралл Рюрикович, что вы вести себя в приличном обществе не умеете, и это по ходу не лечится.

— Ну ладно, чё не так-то, чё я опять не так сделал?

— Да ну тебя.

— Ну ладно, чё вы, расскажите?

— Да хрен ли рассказывать, вёл ты себя по свински, а отнюдь не по-драконски, драконову твою маму.

— Ты маму не поминай, ты рассказывай.

— Ну, что можно сказать, сначала всё было хорошо, люди приветливые, интеллигентные, пригласили, угостили на свою голову, и тут, после первого стакана, к стати, один из признаков алкогольной зависимости, после первого стакана тебя понесло. Ты кукушку свою выключил, а на предохранители жучков навтыкал.

Бигбос тяжко вздохнул и не менее тяжко выдохнул. Циник как ни в чём не бывало, ковырялся веточкой в муравейнике.

— Ну и чё я натворил? — Понуро спросил я.

— Да уж натворил, творец лля. — Зло продолжил Мастер. — Ну какого параллепипида, ты всех стал называть фольксдойчами. Мы-то ладно, привыкшие к твоим закидонам, но люди-то новые, не испорченные. Потом, ну зачем, ты закинул в карман ветерану гранату.

— Вакуум меня разорви. — На выдохе прошептал я. — Что с ним?

— Да там всё нормально. — Скручивая цибарку отмахнулся Бигбос. — Его товарищи сказали, его пули не берут.

— Ещё что ни будь? — Мрачно вопрошал я.

— Да ещё! — В праведном гневе Мастер был беспощаден. — В конце концов, такой фигни мы от тебя не ожидали. Ты взобрался на обрыв, не пойму как тебе это удалось, и по древнекозловски орал на всю округу.

— Ээ, погодь, я по древнекозловски не говорю.

— А ты и не говорил, ты орал.

— Да я языка этого не знаю.

— Знаешь не знаешь, а было дело.

— И чего я кричал?

— Ну дословно не могу сказать, просто не выговорю, а примерный перевод такой, ну типа, нет бога кроме бога, и мужик который идёт к горе, говорит словами его.

Я сидел с поникшей головой и мучительно ковырял пальцами левой руки, мозоли на правой ладони. Циник всё так же увлечённо ворошил бревном в муравейнике, видны были только ноги. Бигбос медленно курил, с укором смотрел на меня.

— Ну, скажешь что ни будь? — Спросил меня Бигбос.

— Нечего мне говорить. — Пробормотал я. — Нет ответов у меня на твои вопросы, нету.

В глубине муравейника закряхтел Циник, распрямившись, он вытягивал бревно наружу, как будто снизу был подвешен тяжёлый груз или кто-то тянул из глубины. Циник упирался ногами в края развороченного муравейника, лицо начинало приобретать цвет глубокого заката. Ноша постепенно выскальзывала из рук, Циник делал резкий рывок вверх, быстро перехватывался и снова тащил. Бревно таки выскочило, и Циник опрокинулся на спину. — Не понял!!! — Воскликнул Циник. Сделав глубокий вдох и резко выдохнув он поднялся, недобро осмотрелся по сторонам. Около ближайшего дерева валялся примерно метровый кусок рельсы с привязанной к нему верёвкой. Циник кряхтя и, побагровев от напряжения, оторвал его от земли, донёс до образовавшегося колодца на месте бывшего муравейника и сбросил железяку вниз, кинув туда же гранату и плюнув вдогонку.

— А пошли на второй отвал. — Отряхиваясь, неожиданно предложил он. — Там никогда, никого не бывает.

Ответить ему не успели, в близлежащих кустах раздался звук, напоминавший, как будто там нёсся танк с выключенным двигателем, треск, хруст, вообще шум и очень громкий. Предпринять мы тоже ничего не успели, на полянку, примерно на четвёртой космической скорости, из кустов выметнулась коза и не сбавляя темпа сиганула в яму.

Белоснежная дорога, серпантином уходила в высь, Второй отвал радионуклидной отработки, стали насыпать не так давно, лет эдак двадцать назад. Что характерно, первый насыпали что-то около пятидесяти лет, и там происходили жуткие вещи, в которых мы принимали непосредственное участие, мимоходом. Второй отвал не в пример, гораздо больше, выше и масштабнее первого. По слухам и россказням лесных гумычей, второй отвал насыпали на проклятом месте. Типа, когда-то, когда не родился ещё тот мамонт, на том месте, что сейчас покоится под многометровым слоем отработки, встретились четыре ветра. После обильного застолья, они разругались и поделили весь мир на свои вотчины. Но, мы трое, как люди прогрессивные, умудрённые жизненным опытом, понимаем, что всё это, бабка трижды вилами на воде писала, а у нотариуса не зафиксировала, и не запатентовала.

Вот мы, не опасаясь и не предвидя эксцессов, молча двигались по серпантину против часовой стрелки, когда до нашего слуха донёсся скрип. Из-за огромного, белого валуна, как бы обозначавшего угол на плавном повороте, показалась, в армейской каске, крокодилья морда Годзилы. Газик широко раскрыв пасть и свесив язык на левую сторону, тем самым, показывая что идёт на обгон, упорно полз чётким пластунским шагом, при этом, он был впряжен в небольшую тележку. Заставить его это сделать, не в силах пожалуй никому, поэтому мы не обмениваясь мнениями решили, что Годзила впрягся сам.

Когда его нелёгкий путь был нами прерван, он, взвизгнув от восторга, обнял за правую ногу меня и Циника, каждого, а с Бигбосом чуть не расцеловался. Когда протокол неожиданной встречи был завершён, Годзила нам вкратце рассказал, что он здесь делает и в таком качестве, как смог, конечно. Он стал делать непостижимые пассы всеми конечностями, включая хвост, сопровождаемые грациозными телодвижениями, и при этом хрюкал, подрыкивал, поднасвистывал, щёлкал пастью, в общем, пред нами предстал театр одного актёра.

По окончании, Бигбос перевёл нам, что рассказывал Годзила. Я и Циник в общих чертах можем общаться с Газиком, но то, что он рассказывал сейчас, нам уловить было не под силу.

— Короче. — Начал перевод Мастер. — После нашего ухода, Газик ввел на своей территории, военное положение. Он самым тщательнейшим образом изучал все новости средств массовой информации, и сделал сам для себя вывод, нас пора спасать.

Мы ухмыльнулись.

— Спасибо Газик, ты человек. — Поблагодарил Циник.

— Ну вот. — Продолжил Бигбос. — Он собрал весь наш хлам, доспехи, оружие кой какое, и двинул к нам.

— А как он узнал где мы? — Задал я вопрос.

— У меня маяк, у него приёмник. — Не вдаваясь в подробности ответил Бигбос  и снова продолжил повествование. — Путь его был сложен и тернист.

Первым делом крокодил забежал в таверну. Хозяин, когда увидел в окошко, что около корчмы на стоянке, паркуется крокодил, одетый в бронежилет, каску и с миниганом за спиной, подумал: «Опа»?! Когда крокодил вполз в зал и проследовал к стойке, посетители притихли. Когда он поднялся на задние лапы и непринуждённо помахивая хвостом протянул бармену стопку монет и записку, в которой было сказано: «Уважаемый! Будьте любезны, ящик водки и закуски какой ни будь сообразите. Для ваших лучших клиентов», хозяин подумал: «Вир дер глюклих капут, унд дер швайне цурюк».

Крокодил не мигая, пристально смотрел на Немца, у которого в выражении глаз мелькнуло лукавство. Хозяин таверны положил деньги в карман и нажал тревожную кнопку. Из подсобки вышел тролль Гак.

— Их нихт ферштейн дас крокодил шпрехен. — Сказал Изя Унтерменш.

Годзила постучал когтем по записке и мило улыбнулся. Через десять минут он закончил паковать продовольствие, впрягся в тележку и двинулся в нашу сторону.

Разум у нашего крокодила есть, этого мы не оспариваем, ему бы ещё соображаловки немножко. Ему бы населённые пункты обходить стороной, а он со своей рептильей прямолинейностью попер согласно указанию радара. И вот вам пжалста. В поселении «Мокрица», где находится опорный пункт дружины, эти самые дружинники заинтересовались: «Это как, средь бела дня по посёлку, двигается вооружённый крокодил в индивидуальных средствах защиты, впряжённый в телегу, битком набитую доспехами и оружием. Непорядок»! И они решили задержать возмутительного нарушителя общественного порядка.

Годзила им популярно объяснил, на пальцах, на их пальцах: «Что мол, отстаньте от меня, я направляюсь по очень спешному делу. Отечество в опасности, враг не пройдёт, победа будет за нами. Кто не снами, тот против нас. Гот мит унс».

Дружинники его поняли, и тележка ещё пополнилась доспехами, с затёртыми пятнами крови.

Потом аллигатору вздумалось поплавать и поохотиться в реке «Мокрица», не взирая на-то, что он сам решил, по своим каким-то причинам прийти к нам на помощь. Он слегка изменил курс и двинул в сторону деревень «Херперово» и «Тупянское», аккурат промеж которых протекала оная речушка. Там и плотина имелась, которая по причине вечной вражды между двумя деревнями, не ремонтировалась с постройки. Что интересно, когда речь заходила о ремонте, каждая из деревень, возлагала ответственность на супротивную. А когда рыбу ловить с плотины, то называли своей. И вот, в процессе купательной охоты, Годзила стал свидетелем одной такой разборки между тупянцами и херперами, ну и решил помочь селянам.

Газик выступил там в роли мирового судьи, а также, в качестве обвинителя, защитника и палача. После окончания процесса разбирательства по факту межгеографической вражды, выяснилось, что пока крокодил руководил миротворческой миссией, некоторые предприимчивые обыватели реквизировали телегу. Поэтому Годзила произвёл карательно-зачистные операции в обеих деревнях, с целью возврата своего добра, тем самым надолго искоренил распри между жителями выше названных населённых пунктов.

Далее путь Годзилы протекал без происшествий, через деревню «Вилково» ко второму отвалу, где он нас и догнал.

— Погоди, это.., типа.., столько делов натворил. - Спросил я. — Когда ж он вышел.

Бигбос посовещался с Годзилой. Газик показал наручные часы, махнул лапой назад, передними лапами нарисовал в воздухе сферу, и ткнул в воображаемый центр.

— Через пятнадцать минут после нашего ухода. — Перевёл Мастер улыбаясь.

Мы дружно стали погибать от смеха.

— Одно не совсем понятно. - Успокоившись, спросил Циник. — С чего он решил, что нас, надо спасать.

— Ну чё. — Сказал я. — Пошли что ли, скоро темнеть начнет.

Мы вроде повернулись в нужную сторону и сделали попытку к движению, но Годзила протестующе заверещал.

— Чего не так? — Спросил Бигбос у своего питомца.

Крокодил указал на тележку. То ли он заботился о нашей безопасности, то ли телегу доверху гружёную железом и кевларом таскать надоело, но этот ихтиандр встал в третью позицию, сложил лапки и нервно постукивал хвостом о дорожное покрытие, всем своим видом показывая, что он сам с места не спуститься и нас не пустит, пока мы не наденем броню и не разберём оружие.

Три придурка экипированные как космодесантники в тылу у тараканов, а не идущие на пикник, праздновать отпуска в тихом местечке, и крокодил таки запряженный в тележку с продовольствием, двигались к центру плоскогорья.

Пред ними предстало ужасающее зрелище, душе раздирающее зрелище. Агромадных размеров пластушина, часто усеянная кучами той же отработки, имела чёрно-белый цвет, как будто бы на отдельно взятом заснеженном поле, высыпали большое количество угля, то тут, то там, там, там, вон там, и ещё там, там и там. Белый цвет был преобладающим, чёрного было много, был ещё серый в гораздо меньших количествах.

Как это ни странно, но, на казалось безжизненной, привезённой с алхимического комбината отработке, росли всякие растения, и не сказать было, что они какие-нибудь ущербные нет, росли в полную мощь, а может и круче. А нас это кстати порадовало, дрова будут.

Через некоторое количество времени и километров, привозные кучи кончились, началась ровная поверхность, простирающаяся на сколько взгляда хватало. Циник остановился, огляделся по сторонам, и указав направление предположительно к центру двинулся.

Лично я где-то уже видел такую местность. Вроде грунт-тот же, радионуклидный, но гораздо твёрже, трамбованный что ли. Каблуки стучали, словно мы шли по мрамору, на станции подземного караванного сообщения в Семихолмах.

В направлении указанном Циником показался холм или бугор, не очень высокий, но всё же внушительный. Холм был явно инородным, уж шибко сильно он отличался от окружающего белого, ещё более ослепительным, до рези в глазах, белым цветом.

Когда мы приблизились на достаточное расстояние, и увидели из чего насыпан холм, то чёто расстроились. Бугор был насыпан из черепов.

— Н-нда. — Сказал Бигбос. — Чё будем делать?

— Это всё конечно хорошо. — Ответил я. — Притчи, легенды, тосты. Фольклор одним словом. Да, замечательно. — Я был весь устатый, ненаеденый, невыспатый. И после несколько километрового перехода с полной выкладкой, по косвенной вине Годзилы, чувствовал, что надо сделать привал, перекур с дремотой, плавно перетекающий в ночёвку. — Есть ли хоть одна достойная уважения причина, по которой мы должны, на ночь глядя, уходить отсюда. Что, костей не видели, да черепа, да много, а мы, если помните, видели горы, и не только черепа, но и всё остальное, и даже с плотью. Ветра здесь поссорились, надо же, какая несчастья. Короче, забейте плашмя мякиш. Газик тащи винище, мы остаёмся. — И, немного убавив тон, я добавил. — Никто не против.

Ноль семь в нашу пользу, на всех. Мы вели битву с зелёным змием, пока выигрывали, что-то будет дальше.

После четвёртой спешно выпитой, Бигбос и я закурили. Годзила вроде хотел на шару прокатить и — тоже покурить, но Мастер сказал, что капля никотина лошадь убивает, а хомячка разрывает на части, и интересно, что эта капля сделает с крокодилом.

Сумерки давно уже властвовали на данной территории.

— Я примерно видел что-то подобное. — Завел Бигбос разговор, указывая на кучу черепов. — Нам в училище билеты давали, в качестве культурного развития. И вот однажды дали билеты в картинную галерею, имени мужика, фамилия у него ещё такая, не помню, какая-то цифровая фамилия. Там картина была похожая, тоже степь какая-то, и куча черепов. Название тоже… придумают тоже… апо… а… апофигей кажется, да апофигей.

— Это ты к чему?

— Так чёто, вспомнилось.

— Апофигей, апохреней. — Мечтательно сказал Циник. — Хорошо сидим, спокойно, я был прав, здесь никого не бывает.

Недавно сгустившаяся темнота ночи, вспыхнула ярким днём.

— Однако! — Сказал Мастер.

— Не понял? — Сказал Циник.

— Однако, не понял!? — Сказал я.

Крокодилу было по гулкому барабану, сброшенному с высокой колокольни, он спал брюхом к небу и похоже, начинал похрапывать.

С востока раздался трубный рёв. Мы повернули головы, чтобы посмотреть.

С запада просигналил высокий, чистый ответ. Мы повернули головы в противоположную сторону.

Мы были уже хорошо навеселе. И всякого рода сигналы нас как-то не очень обеспокоили.

— Походу к нам гости, с двух сторон. — Предположил я, и обратился к Цинику. — Вот, а ты говорил, что здесь никого не бывает.

— Да кто ж знал, что сюда ещё припрутся. — Радостно ответил Циник.

— А мы гостям рады?

— Ну если дебоширить не будут, то наверное да.

— Это точно, нам своего дебошира хватает.

— Ну, тогда за гостей.

— Согласны.

Бигбос взял бинокль и стал смотреть на восток. — Чувяки, приколитесь, это рыболовные монахи из леса, темные которые.

— Ха! — Воскликнул Циник смотря на запад. — С другой стороны светлые.

— Ну чую богатая гулянка намечается. — Вложил свою лепту я. — Вон с неба ещё четверо падают.

— Пока мы одни, думаю стоит употребить, но уже за нас.

— Годится. Наливай.

Воздушные кавалеристы подняв небольшие завихрения воздуха, приземлились невдалеке.

— Вы кто такие, что здесь делаете? — Грозно воскликнул всадник, одетый в доспехи и с громадным мечом за спиной. — Сейчас я буду вас воевать!

Мы подобрали валявшиеся рядом гранаты и передёрнули затворы.

— А я буду вас болезнями заражать. — Сказал другой всадник, который действительно выглядел не лучшим образом.

Мы переглянулись и выпили.

— А я, буду вас голодом морить. — Сказал третий, худющий как швабра, слабым голосом.

Мы схватили по приличному куску мяса и стали жрать, глядя ему в глаза. Тот, судорожно дёрнул кадыком и стал закатывать глаза.

— А я, ещё чего ни будь сделаю. — Сказал четвёртый, ещё какой-то всадник.

— Мужики! Ну ё-моё! — Произнёс Мастер недовольным укоряющим тоном. — Может всё-таки сначала присядете, выпьем, закусим, покурим, поговорим. Чё вы сразу наезжать-то?

Четверо переглянулись, побурчали чёто, и как бы нехотя, устроились наконец у костра.

Бигбос творческим взглядом окинул пришельцев. — Вот этим, как нам. — Указав на первого и последнего. — Этому побольше, продезинфицироваться. — Указал на больного. — А этому поменьше, а закуси побольше. — Показывая на голодного.

Циник в точности исполнил указания Мастера.

— Ну, со свиданьицем.

Мы подняли кружки. Гости нерешительно повторили наш жест.

Чокнулись.

Мы выпили, крякнули, занюхали, закусили. Они вылакали как воду.

Понятно, не поняли.

— Повторим, для усвоения пройденного материала. — Объявил Бигбос. — За знакомство.

Повторили. У гостей в безжизненных глазах, появился намёк на блеск.

— Давайте знакомиться. — Предложил Мастер.

Мы представились.

Первый всадник назвал себя и представил своих товарищей. — Воинственный, Больной, Голодный и Ещё Какой-то.

— А-а, это те ребята, которые над Семихолмами летали, да. — Спросил я.

— Ну было дело. — Засмущавшись ответил Голодный.

— Нормально повеселились. — Согласился Циник.

— А чего вы здесь делаете? — Повторил свой первый вопрос Воинственный.

— Отпуск мы отмечаем, в отпусках мы, вот и гуляем. — Радостно произнёс я.

— Ааа. Понятно. — Понимающе кивнул головой Больной. И тут же спросил. — А что такое отпуск?

— Хе-хе, как это, что такое отпуск? — Недоумённо вопросил я.

— Ребята прикалываются. — Сказал Бигбос.

— По моему они абсолютно искренни. — Смотря на серьёзные рожи гостей, произнёс Циник. — Вы серьёзно?

— Ну да. — Ответил воинственный.

— Отпуск, это когда не работаешь, а отдыхаешь. — Просветил я.

— О как! — Обратился Ещё Какой-то к Голодному. — А мы всё работаем и работаем.

— Так стоп, минуточку. — Бигбос сделал останавливающий жест рукой. — Мало ли что бывает, начнём с начала. Отпуск это хорошо, это круто, это-то время когда не работаешь. Вот человек работает целый год, и ему положено законом отдыхать месяц, грубо, плюс-минус трамвайная остановка. Ну там, зависит от разных факторов, вредность, выслуга лет, должность, но отпуск, это-то, что у любого работающего человека есть. Правда бывает, что иногда сложно у начальства его добиться, там… загруженность, сроки, нехватка персонала, и т.д., и т. п.

Мастер перевёл дух, жестом предложил шарахнуть по хлопушечке.

Шарахнули и все продолжали внимать. А Бигбос продолжал заливать.

— Вы сколько существуете, я спросил существуете, а не живёте, потому что, предполагаю, что вы далеко не смертны и понятия жизнь и смерть, вас напрямую не касаются.

— Ну почему же? — Встрял Больной. — Касается, всё когда-нибудь начинается и кончается, при желании можно сравнить с жизнью и смертью.

— Ладно, это всё конечно замечательно, и всё же, вы сколько существуете на этом свете?

— Ну сколько, с начала времён. — Ответил Голодный.

— Опа! — Мастер почесал свою репу. — А в годах это сколько, примерно хотя бы.

— Тысяч двадцать. — Неуверенно произнёс Воинственный. — Плюс-минус пятачок.

— Ага! Двадцать тысяч лет, значит двадцать тысяч отпусков, грубо прикинем, по тридцать дней отпуск, это значит получается… - Мастер закатил глаза и стал водить рукой по воображаемому листу бумаги. - Двадцать тысяч умножить на тридцать, это будет… нули на хрен, два на три шесть, ещё ноль. Шестьсот тысяч дней. Ого, с дуба рухнуть! Так, эти шестьсот тысяч делим на триста шестьдесят пять, так, прикинем, это сюда, это на фиг, это туда… ну очень грубо, полторы тысячи лет.

Все приоткрыв рты замерли в изумлении.

— А если взять ещё отгулы, переработку, работу в выходные и праздники… тыщи две наберётся.

— Ну ни хрена себе! — Дуэтом выдохнули Циник и я.

— А вы на постоянке или по договору?

— Ну мы… свитки подписывали… кровью, но работали постоянно. За всё историю, то войны, то болезни, то голод, а-то и ещё чего-нибудь. Всё это наша работа, особо не бездельничали.

— Я бы ещё посоветовал, вот тебе… - Бигбос указал на Больного. — Взять больничный. — Закончил он.

— За это надо выпить. — Добавил Циник.

Выпить нам не дали.

С запада и востока, раздались сигнальные звуки труб. Даже незнающий, каковыми мы и являлись, понял бы, звуки призывали к началу битвы.

— Началось клин, посидеть спокойно не дадут. — Разочарованно произнёс Голодный.

— Это чёэто? — Держа в руке полную кружку и поднимаясь, что бы посмотреть чё это, спросил я.

С противоположных сторон света, надвигались две армии, с востока темные, с запада светлые.

— Это зачем это? У нас же на всех не хватит. — Покосившись на тележку с продовольствием, озадачился я.

— Э нет, ребята. — Покачал головой, резко посерьёзневший, Воинственный. — Это Амнистиева Ночь, а мы, Всадники Ассенизации.

— Да хоть судный день! — Вскричал Циник, лихорадочно пересчитывая полные бутылки. — Ханки всё равно на всех не хватит, надо же совесть иметь. В конце-то концов, наступит конец всем этим концам.

— Вот именно он, сейчас и наступит. — Сказал Ещё Какой-то.

Все четверо всадников спешно ловили своих коней, жадно жравших траву выросшую на отработке, и приобретшую вследствие этого, интересные свойства. Кони, были тоже очень навеселе.

Воинственный с трудом взгромоздился на пританцовывающего хип-степ коня, вытащил из-за пояса сигнальный рог и заиграл… весьма популярную среди эльфийской молодёжи мелодию.

Две армии, неумолимо надвигавшиеся навстречу своей погибели, в эпицентре которой мы находились, замерли как на гобеленографии.

— Ну вот, всё в порядке можно продолжить. — Почёсывая впалый живот довольно промурлыкал Голодный.

И мы продолжили.

Но чёто недолго, нас опять прервали.

На нейтральной полосе, между двух застывших нападающих сторон, возникло нестерпимо яркое свечение.

— Во попадалово. — Обречённо выдохнул Больной. — Начальство.

Свечение постепенно утихло и появились две фигуры в серых плащах с глубокими капюшонами. Они откинули капюшоны и пред нами предстали старые нам знакомые личности. Благообразного вида блондин, задумчиво ковырявший носком ботинка отработку под ногами, и его заклятый конкурент и коллега, жгучий брюнет с недовольным лицом, смотрящий на карманные часы.

— Вы позволите? — Брюнет обратился к Блондину.

Тот дал разрешающую отмашку рукой.

— Я не понял! — Громоподобным голосом заговорил Брюнет.

Блондин тихонько кашлянул в кулак.

—-то есть да. Мы не поняли. — Поправился Брюнет. — А в чём дело? Почему никто не воюет, не болеет, не голодает, наконец-то ещё чего-нибудь не делает. По моему…-то есть по нашему, давно пора. — Стуча пальцем по циферблату, Брюнет гневно смотрел на Всадников Ассенизации.

Он старательно делал вид, что нас троих не существует.

Нас, как бы совершенно случайно, заметил Блондин.

— Здравствуйте, здравствуйте.

— И вам не хворать. — Ответили мы.

— Что, опять пакости творите? — Задал вопрос я.

— Какие пакости, очередной плановый конец света. — Разведя руками ответил Блондин.

— Так, хватит лясы точить. — Встрял Брюнет. — Они меня ещё в прошлый раз достали. — И уже обращаясь к Воинственному. — Убей их.

Воинственный медленно потащил меч из-за спины. Тут его лицо как бы озарилось, он со стуком убрал оружие. Брюнет изогнул левую бровь в недоумении.

— Тут это… такое дело… короче… я, в отпуске. — Воин снял шелом и достал оттуда свиток. — Вот заявление.

Остальные всадники приложили свои свитки тоже.

Со звуком раскупориваемой бутылки, у Брюнета открылся рот.

С офигительным пофигизмом, Первый Всадник Ассенизации разлил по кружкам. — Ну, за отпуск.

Чокнулись, выпили.

Опосля чего всадники вскочили в сёдла, вспарили над землёй и ушли в точку.

Брюнет обернулся за помощью к Блондину, Но того не было, нигде. Он со злостью швырнул свитки об землю и те вспыхнули весёлым адским огнём. Взглянул на нас, оскалился, погрозил пальцем и исчез. Недолго погодя пропали и терракотовые воины. В долине мы остались одни.

Мирно спавший все это время крокодил, раззявил пасть и жутко всхрапнул.

Мастер подошёл к нему, легонько пнул в бок. — Захлопни пасть рожа зелёная, домой идём.

Три человека и крокодил тащились по пыльной дороге.

— И что дальше? — Спросил Циник. — Думаешь эта парочка параноиков успокоится?

— Не знаю. — Ответил Бигбос. — У нас в запасе лет полторы, две тыщи. А там чё нить придумается.

— Ага. — Добавил я. — Дело за малым, протянуть эти две тыщи лет.

На столе варился самокип, топящийся липовыми шишками. Циник висел на турникете. Бигбос в очередной раз, пытался получить физико-химическим способом кусок антиматерии. Я приводил нервы в порядок путём заточки ножа, и мыслил.

— Аларм! — Возгласил я. — А как же теперь с мертвецами быть?

— А что с ними не так? — Не отрываясь от процесса, спросил Мастер.

— Ну как, конец света объявляли, они восстали, конца не случилось, а они всё бродют.

— А и пущай бродят, кому мешают, что ли.

С террасы раздалась частая пулемётная дробь.

— Коралл Рюрикович, патроны тащи однако! — Кричал Циник. — Тут мертвяки с ума посходили.

— Во и я говорю, надо бы пока в отпуске в склеп наведаться.