Часы показывали четверть первого. Сергей Прянишников тяжко вздохнул и, перевернувшись на спину, уставился в потолок. Старая кровать взмолилась о пощаде.

Сергею было жалко ее.

Сергею было жалко себя.

Сергею было жалко соседей, и жителей всех окрестных домов.

Да, он был очень жалостлив! Но на то имелись причины! Или точнее причина! Или, если уж быть совсем точным, некий неизвестный Сергею ПРИЧИН!

Данный Причин, вот уже второй час, в кромешной тьме не освещаемого ни единым фонарем двора горлопанил различнейшие песни! Репертуар его, к превеликому сергеевому сожалению, был столь же огромен, сколь и однообразен. Абсолютно все песни пелись в одной и той же тональности, одним и тем же заунывным голосом.

Впрочем это не имело никакого значения. Даже если бы у Причина вдруг, ни с того ни с сего, прорезался оперный голос, это только увеличило бы сергееву, к нему, ненависть.

ИБО!

СЕРГЕЙ ХОТЕЛ СПАТЬ!

Простая, естественная потребность организма настойчиво требовала своего удовлетворения. Но, стоило лишь Сергею прикрыть красные, распухшие веки, и уже ощутить столь желанную дрему, КАК ВДРУГ…

          У НАС ДОМА ДЕТЕЙ МАЛ — МАЛА.
          ДА И ПРОСТО ХОТЕЛОСЬ ПОЖИТЬ!

Всем сердцем желая, чтобы Причин, вопреки высказанной в песне просьбе, загнулся бы на месте и оставил бы всех мал-малых детей сиротами, Сергей, рыча переворачивался на другой бок, и пытался засунуть голову под подушку. Аки страус в песок.

НО!

На улице, по случаю лета, стояла жара, а потому, накрытая подушкой голова Сергея моментально начинала течь и задыхаться. Опять-таки из-за жары, форточка в Сергеевой комнате была распахнута настежь, что только улучшало слышимость. Впрочем, ее закрытие не могло спасти положение, ведь всем известно, что стандартная отечественная рама не является преградой для звуковой волны. Помочь мог бы какой-нибудь «тройной стеклопакет» с хорошей шумоизоляцией. Импортный и очень дорогой. Но у Сергея не было достаточных средств для приобретения оного. И потом, чтобы не задохнуться, к «стеклопакету» требовался кондиционер. Сие обстоятельство еще более удорожало покупку, и делало ее совсем уж нереальной.

Вот если бы Причин отстегнул Сергею необходимую сумму, то… возможно, получил бы прощение. Хотя нет! Ведь оставались другие люди, тоже желающие покоя! Не будучи эгоистом Сергей не смог бы бросить их на произвол судьбы.

Проще уж замочить гада!

          В-И-ДИШЬ ТАМ НА ГОРЕ-Е-Е ВОЗВЫШАЕТСЯ КРЕСТ?
          ПОД Н-И-И-М ДЕСЯТОК СОЛДА-А-АТ. ПОВИСИ-КА НА НЕ-Е-Е-ОМ.
          А КОГДА НАДОЕ-Э-Э-ЭСТ…

О, Господи, как же это все надоело! Сергей с радостью сам взошел бы на крест, лишь бы не слышать больше этого говнюка. А с еще большим удовольствием, распял бы его. О! Какое блаженство, вогнать ржавые (непременно ржавые!) гвозди в эти поганые руки! Сергей испытал жгучее желание сбегать в кладовку за молотком, и, если не распять злодея, то, по крайней мере сбросить инструмент тому на голову.

Сергей никогда не отличался особой злобностью. Напротив, все знавшие его говорили о нем как о добром, хорошем человеке, пусть и не лишенном некоторых недостатков. Но в подобные минуты из темного моря сергеевого подсознания выходил Зверь, и легко овладевал умом жалкого человечишки… И только остатки благоразумия, да врожденная лень удерживали Сергея от свершения смертного греха.

Неожиданно в голове возникла наивная до невозможности мысль. А что если просто попросить гитариста замолчать?

ХА!

Придет же такое в голову! Почти взрослый уже человек, а в душе… ну чистый ребенок. В лучшем случае получишь в ответ порцию многоэтажного мата, а в худшем… ОН НАЧНЕТ ПЕТЬ ЕЩЕ ГРОМЧЕ!!!

Причин тем временем затянул «Звезду по имени Солнце».

О негодяй! И ведь что обидно, многие из «исполненных» сегодня песен Сергею нравились, будучи услышанными им в нормальной, человеческой обстановке. Но после подобного «концерта» он боялся, что не сможет более слушать их без отвращения.

Как никогда ранее Сергей жалел об отсутствии в квартире хоть какого огнестрельного оружия. Ну хотя бы «Макарова». Впрочем идеалом была… снайперская винтовка Драгунова. Сергей очень живо представил, как затылок Причина медленно вползает в перекрестье оптического прицела, и с каким сладостным чавканьем разлетаются по двору Причиновы мозги.

          А НЕ СПЕТЬ ЛИ МНЕ ПЕСНЮ…

Никогда Сергей не был так близок к безумию.

— А-А-А!!! — Не в силах больше сдерживаться вскричал он… И сам испугался своего крика. Ибо не крик, а животный, исполненный ненависти, вопль вырвался из его горла!

А Причин продолжал «петь».

Сонливость растаяла без следа. С удивлением Сергей ощутил, как наливаются силой уставшие за день мышцы. Тело словно потеряло вес.

Но это было не все.

Темнота в комнате словно бы рассеялась сама собой. Сергей явственно различал даже самые мелкие детали — прихотливые завитки узоров на обоях, цифры на циферблате старых часов, пылинки под столом…

Сквозь закрытую дверь слышалось, как в коридоре звенит комар. Нет два комара! Из кухни доносилось равномерное гудение холодильника. Где-то в вентиляции копошился паучок…

По комнате, раздражая ноздри, витал резкий запах «Фумитокса». Впрочем из-за неплотно прикрытой туалетной двери полз еще более неприятный душок. Все это смешивалось с запахом оставшихся с ужина котлет. Котлеты! ФУ! Гадость! Мертвячина! Ни капли крови! Да разве могут они сравниться с трепещущей плотью поверженной ЖЕРТВЫ!

Ужаснувшись собственным мыслям Сергей попытался отереть со лба холодный пот. Но ладонь ткнулась в жесткую, густую шерсть.

— Вот это называется озверел. — Вслух подумал Сергей, рассматривая то, что называл когда-то своей рукой. Сейчас это была лапа. Именно лапа, с огромными саблевидными когтями… Такими, должно быть, удобно кромсать!

Сутулясь Сергей подошел к окну, и, открыв большую створку, вскарабкался на подоконник.

Его встретила ночь. Великолепная летняя ночь.

Миллионы новых, неведомых ранее звуков и запахов обрушились на Сергея, на секунду оглушив его. И все эти новые ощущения принадлежали ночи, были частью ее. Более того, сливаясь воедино, именно они и создавали эту ночь, эту великолепную летнюю ночь, что ворвалась сейчас в комнату Сергея через распахнутое окно.

Но было в этой ночи нечто чужое, противоестественное. Нечто, что ей не принадлежало. Как скол на гранях алмаза. Как червоточинка в спелом яблоке. Как пломба в жемчужно-белом зубе. Как воспалившийся аппендикс в здоровом организме. Нечто крайне неудобное и исключительно обидное, вроде чирья на заднице или геморроя!

ПЕНИЕ!!!

Впрочем, ночное вытье под гитару не может, не имеет права называться этим высоким словом!

Стоя в окне шестого этажа Сергей смог наконец-то рассмотреть гитарного террориста. Он видел пятна грязи на мятых джинсах. Видел, как коряво прыгают по ладам пальцы. Видел пульсирующую от напряжения жилку на виске.

— Ну, держись сволочь! — Крикнул Сергей. Вернее, хотел крикнуть. Ибо не смог издать ничего, кроме восторженного звериного воя, который издает хищник настигнув наконец свою жертву.

Не в силах больше ждать Сергей Прянишников (если его теперь можно было так назвать) стукнул себя кулаком в грудь, и сиганул вниз.

Последней мыслью его было: «Я избавлю мир от гадины!»

Прибывший по вызову (точнее вызовам) дежурный наряд милиции застал на месте происшествия такую картину, от которой кровь стыла в жилах. Двор напоминал разделочный цех мясокомбината. Плоть и кровь покрывали добрую половину двора, будто бы под несчастным рванул мешок гексагена. Прибывающие сотрудники дружно расставались с содержимым своих желудков, и только после этой неприятной процедуры приступали к непосредственным обязанностям. Один лишь патологоанатом относился ко всему с каким-то профессиональным… задором что ли. Заглянув в пластиковые мешки с останками он сложил их в уме и так и эдак подобно какой-нибудь диковинной головоломке, и авторитетно заявил, что все они принадлежат одному человеку (чем несказанно всех удивил). Более того, некоторые части тела отсутствовали. Видимо собаки растащили.

Ничего вразумительного из местных жителей вытрясти не удалось. Все они в один голос несли какую то ерунду про огромную волосатую зверюгу с "вот такенными когтями", которая и растерзала, разорвала, расчленила, расх..чила паренька из тринадцатого дома.

В итоге основной версией стало нападение маньяка. Попытка замести негодяя «по свежим следам» ни к чему не привела. Прибывшие кинологи оказались бессильны, тренированные овчарки то с лаем рвались с поводков, то жалобно скулили поджав хвосты.

При отсутствии каких либо улик следствие по делу об убийстве «во дворе дома такого-то по улице такой-то» затянулось. Нападений больше не повторялось, а потому, когда утих шум в прессе, дело попросту замяли.

На следующий вечер после проишествия, уже ложась спать, Сергей Прянишников прислушался к звукам за окном.

Шелестел листьями деревьев ночной ветерок, убаюкивающе трещало какое-то насекомое, да изредка слышался в отдалении звук проезжающего автомобиля.

— Даже не верится. — Прошептал Сергей закрывая глаза. — Утопия. Сладостная утопия. — И провалился в ничем не нарушаемый, спокойный сон… Как и сотни жителей окрестных домов.